Воспоминания о Шине. «Реальность» Квентина Дюпье, фильм-открытие Одесского Международного Кинофестиваля

Киновед и кинокритик Лукьян Галкин жадно следит за 6-ым Одесским международным кинофестивалем, программа которого в этом году на диво богата как мировыми, так и украинскими премьерами. Лукьян будет делиться с нами впечатлениями от самых ярких картин фестиваля, просмотр которых рекомендован и даже обязателен любому уважающему себя киноману.

По-настоящему открытое для интерпретации кинопроизведение – редкий подарок для зрителей, который, впрочем, не каждый оценит по достоинству. Впрочем, абсолютная демократичность восприятия сюжета (которая то и дело перерастает в анархию) – лишь первый уровень. Режиссер Квентин Дюпье заходит куда дальше и создает фильм, лишенный не только навязчивого авторского виденья происходящего, но и… необходимости иметь собственное.

Дюпье широко известен в узких кругах преимущественно благодаря «Шине», великолепному фальшивому фильму ужасов в сочетании с вестерном, который оказывается самым настоящим исследованием природы кино. Тематика не меняется и в «Реальности», однако здесь Дюпье препарирует не только картину и зрителей, но и себя. Или режиссеров в целом?

Заявленная в первом абзаце свобода от расстановки акцентов на практике означает куда более простую вещь: этот фильм действительно можно смотреть, как несколько разных. К примеру, если реальна девочка по имени Реальность, картина становится притчей, которая, вполне возможно, разворачивается во Вселенной «Шины». Реальность находит загадочную видеопленку во внутренностях животного, расчлененного на ее глазах – смахивает на идеальную метафору известного сегмента артхаусного кино, не правда ли? Реальность видит чужие сны, мало того, Реальность, кажется, их и создает. Наконец, Реальность играет в фильме, где режиссер только и делает, что заставляет Реальность спать.

Уже за один этот пласт новую работу Квентина Дюпье можно было бы вносить в список самых вкусных фильмов года – однако у неугомонного режиссера припасена еще целая охапка персонажей разной степени великолепия. Можно смело предполагать, что реален режиссер Джейсон Тантра, которого сыграл Ален Шаба, уже дважды отметившийся в работах другого французского сновидца, Мишеля Гондри. Тогда повествование и вовсе приобретает очертания автобиографии – хотя на презентации «Реальности» в рамках Одесского Международного кинофестиваля представитель фильма намекал, что ассоциировать Дюпье стоит с Зогом, тем самым режиссером, который постоянно снимает спящую девочку. Но никто ведь не мешает добавить по капельке себя хоть в каждый образ фильма, правда?

Итак, Джейсон Тантра – оператор, который хочет снять свой первый фильм ужасов о телевизорах, которые убивают людей. Немногочисленные рецензенты, успевшие ознакомиться с «Реальностью», накинулись на образ голодной стаей – действительно, соблазн в очередной раз пнуть полуживое телевиденье велик. Однако Дюпье, скорее всего, провокационной метафорой слегка замаскировал отсылку к «Шине» – либо же выдал на-гора собственную черновую идею. Мол, не пропадать же добру.

Как бы там ни было, продюсер, к которому обратился Тантра, не очень-то интересуется, кто или что будет истязать несчастных героев, продюсеру важен их предсмертный крик. Поисками нужного вопля и занялся незадачливый дебютант, в процессе несколько раз повстречав самого себя и посмотрев собственный неснятый фильм. Кстати, в соседнем зале кинотеатра, где Тантра видит свое-не свое творение, идет «Шина–2»: Дюпье не разменивается на эпизоды без двойного дна.

Не менее соблазнительным путем, чем анализ многочисленных персонажей, представляется интерпретация «Реальности» при помощи ассоциативного ряда, который настойчиво отсылает к Луису Бунюэлю. С этой точки зрения фильм выглядит практически парафразом «Скромного обаяния буржуазии»: здесь столь же силен мотив неудачи, а герои тоже постоянно просыпаются от кошмарных снов. Да и ряд сквозных для творчества Дюпье метафор вполне прозрачен: Бунюэль хотел «резать глаза» своими работами – и вставил дословный момент-предупреждение в начало «Андалузского пса». Дюпье же, кажется, небезуспешно стремится взорвать мозг – либо, ссылаясь на один из самых ярких моментов «Реальности», намертво приклеить к креслу в зрительном зале.

На ум приходит и Дэвид Линч, который самые яркие и независимые работы создавал в копродукции с Францией. Диалоги продюсера и режиссера неуловимо напоминают мучения Адама Кэшера из «Малхолланд Драйва», эпизоды с видеокассетой – «Шоссе в никуда», коим не так давно вдохновился Михаэль Ханеке в «Скрытом». Значение имеет все – но ничто не имеет значения первостепенного. Смело разрешайте «Реальности» распадаться на множество мелких эпизодов – они сложатся воедино вполне самостоятельно.

Когда «Реальность» закончилась, в зале одесского театра Музкомедии произошло нечто вроде стихийного перфоманса. Пару десятков зрителей из разных концов зала словно приросли к местам, подобно герою фильма, и под душераздирающую музыку Филипа Гласса терпеливо дожидались некой финальной сцены после титров – которой, конечно же, не последовало. По крайней мере, на большом экране – ведь одиночки, ждущие невесть чего в темном зале, вполне могли бы стать для «Реальности» эффектной кодой.

Лукьян Галкин