»Загадочные вариации» Андрея Билоуса

«Дуэль без антракта» (как окрестил спектакль сам режиссер) идёт в Молодом театре уже третий год. Постановка пьесы французского драматурга Эрика-Эмманюэля Шмитта была с восторгом встречена критиками и представителями жюри театральных фестивалей. Не без причин «Загадочные вариации» пользуются успехом и у зрителей: нетривиальный, интригующий, напряженный сюжет, психология двух героев-антагонистов, философия, разбавленная то легким юмором, то ненавязчивой иронией, то беспощадным сарказмом.

Режиссером постановки выступил художественный руководитель театра на Прорезной Андрей Билоус (“Счастье”,“Зачарований”, “Жара”). Роли Эрика Ларсена и Абеля Знорко исполнили народный артист Украины Алексей Вертинский и заслуженый артист Украины Станислав Боклан. Музыку для спектакля написал Алексей Харченко.

Когда театры берутся за постановку малоизвестного в постсоветском пространстве материала, это вдохновляет и радует. Это своеобразный вызов как для театра, так и для зрителя, которому предстоит новый эстетический опыт.

Пьеса “Загадочные вариации”- это диалог противоположностей, беседа двух мужчин с совершенно разными взглядами на жизнь, а главное— на любовь. Абель Знорко—известный писатель, автор двух десятков романов, который живёт на острове в полном одиночестве. Он ненавидит журналистов и тем не менее соглашается дать интервью корреспонденту “Нобровзник Газетт” Эрику Ларсену. На протяжении всей пьессы, как ни странно, эти двое избегают друг друга: один то и дело порывается покинуть дом высокомерного литературного гения, другой несколько раз выгоняет надоедливого журналиста. Но они не расстанутся до тех пор, пока вся правда не будет высказана.

Пьессе Шмитта удается до самого финала держать зрителя в максимальном напряжении. Поворотные моменты в сюжете—словно удар по голове: неожиданны и шокирующи. И тем не менее, это не просто детективная история, по ходу которой только и думаешь: “Что же будет дальше?”. Скорее наоборот. Каждый диалог – самодостаточен, интресен, интеллектуален. Если попытаться описать настроение пьесы несколькими словами, мы не сможет избежать таких оборотов как «нераскрытая тайна» и «холодная печаль».

Что же касается сценической постановки “Загадочных вариаций”, то здесь преобладают другие настроения. То что вызывает восхищение в литературном произведении, способно вызвать усталость и скуку у зрителя в театре. Возможно, именно поэтому Андрей Билоус остался верен своему виденью и придал некоторым сценам откровенный комический характер.

Однако, пользуясь собственным правом на свободу интерпретации, не стоит забывать, что и зритель волен воспринимать увиденное по-своему. Напряжение и разрядка в спектакле неожиданно ассиметричны: смех довлеет над интеллектуальной составляющей. И хотя нет ничего предосудительного в том, чтобы заставить зрителя расхохотаться, приходится отмечать, что некоторые сцены в пьесе потеряли свою силу из-за комического эффекта. В тексте, интонации, мимике—преобладал комизм, в то время как драматический эффект создавала музыка (она во многих случаях контрастировала со сценическим действием). Только некоторые сцены (например, Эрик Ларсен сообщает писателю, как его прозвали перевозчики) объективно сообщают аудитории о существовании внутреннего, более сложного действия, которое потом возьмет верх. Баланс между комизмом и драматизмом начинает устанавливаться где-то с середины. Да, это способствует тому, что полуторачасовой спектакль смотрится на одном дыхании. Но у этого есть своя цена. Некоторые моменты не «выстреливают». Например, признание Ларсена в том, что он муж Элен Меттернах, вызвало не шок, сопровождаемый оглушительным молчанием, а опять-таки смех. Примерно такой же была реакция и на сообщение о том, что именно учитель музыки, а не возлюбленная Знорко, пишет ему вот уже 10 лет. Таким образом, главные идеи, заложенные автором в «Загадочные вариации», были донесены до зрителя лишь отчасти. Намёки на них спрятаны под многочисленными слоями трагикомедии — безусловно, талантливой и выразительной, в том числе благодаря мимике и пластике Вертинского и Боклана.

Очень проникновенными получились две сцены: первая — та, где Эрик Ларсен осуждает Абеля Знорко за то, что ему нужна не сама Элен, а какая-то удобная ля самого писателя её версия; вторая— окрестим её сценой «Про ноздри» — когда задетый признанием Ларсена Знорко говорит, что может отличить «мужчин-любимцев женщин по ноздрям». Очень технично сработаны и как-то по-особенному правдивы были эти моменты в спектакле.

С первого взгляда поражает работа Владимира Карашевского — художника-постановщика «Загадочных вариаций». Минималистичные декорации производят колоссальное впечатление. Обилие белого цвета, экраны-проэкторы, имитирующие то светильники, то демонстрирующие холодные морские волны, нордические костюмы— творения Бориса Орлова— благодаря ним зрители перенеслись на остров Рёзванн в Норвежском море.

Работа композитора Алексея Харченко также достойна похвалы. Особенно точными были его лирические темы. Монологи актёров под музыку Харченко создавали эффект, распространённый в кинематографе — когда зритель мгновенно включается в другую реальность— воспоминания героев. Музыка создавала suspense, способствовала погружению в нужное эмоциональное состояние, порой отрезвляла смеющуюся аудиторию, напоминая о драматической составляющей пьесы.

Громкими и долгими аплодисментами провожала публика своих любимцев—Алексея Вертинского и Станислава Боклана. Их дуэт действительно органично смотрится на сцене, хотя зритель порой может быть и не согласен с выбранными выразительными средствами. Например, монотонная беспаузная речь, которая должна была вызвать необходимы драматический эффект сработала с точностью наоборот: она была как ведро холодной воды, окатившее зрителей и вернувшие их к мысли к мысли о том, что они сидят в зале, смотрят спектакль и видят актёров, которые исполняют роль. Но не смотря ни на что было приятно наблюдать за этим тандемом. Ведь были моменты (и не раз), когда все зрители смиренно притихли и будто бы застыли, сопереживая героям на сцене.

Сходить на «Загадочные вариации» в «Молодом театре» стоит. В следующий раз всё может быть по-другому: новые акценты, новые эмоции, новые смыслы. От спектакля до спектакля театральное действие воспринимается нами по-разному—и в этом его неповторимость, его уникальность.