Владимир Кадыгроб: Главный вопрос  — зачем вы это делаете?

фото  обложки: Андрей Горб. Источник: platfor.ma

Владимир Кадыгроб — арт-менеджер, общественный активист. Сооснователь агентства Art Management и киевской платформы для современного искусства _PCA. Избранные проекты: документальная книга #Euromaidan. History in the Making, киевская резиденция для молодых художников Kyiv A-I-R, первый в стране международный фестиваль современной скульптуры Kyiv Sculpture Project, проект ревитализации индустриального помещения – Port Creative Hub.

Весной 2016 года в рамках образовательного курса Creative Management Camp 2.0 Владимир Кадыгроб прочтет лекцию о менеджменте культуры и культурной дипломатии. Также он обещает остановиться на общих принципах менеджмента в культуре, сделать лекцию максимально интерактивной и построить её на прикладных примерах.

В рамках совместного проекта с Creative Management Camp 2.0 мы разговариваем с лекторами курса о специфике их деятельности и образовании в Украине. В этом интервью Владимир Кадыгроб рассказал, в чем заключаются нюансы культурного менеджмента, почему об отечественном рынке современного искусства сложно сказать что-то хорошее и как следовало бы поступить с памятниками Ленину.

— Владимир, мы собрались с вами разговаривать о менеджменте культурных проектов, но имеет ли смысл выделять эту область в отдельный вид менеджмента, рассуждать о его особенностях?

Выделять стоит, но бывает и так, что люди просто прикрываются красивыми словами. Можно называть себя PR-щиком в области культуры, а на деле под разговорами об узкой специализацией будет скрываться некомпетентность в вопросах коммуникации. Любой руководитель должен понимать, что такое менеджмент, и уметь решать комплексные задачи. Тем не менее, важно знать тему и понимать особенности сферы деятельности. Если хороший управленец в области финансов или продаж придет в культуру, он просто наломает дров.

— Какие могут быть нюансы?

Давайте, прежде всего, определимся в терминологии и решим, что для нас входит в понятие культурного поля. Предлагаю взять за основу сегментацию, предложенную британцами (см. инфографику). Согласно ней, у нас есть узкая сфера искусств; дальше идут культурные индустрии; затем креативные индустрии, потом секторы креативной экономики и экономики знаний.
Область, где происходят самые интересные вещи и рождаются инновации — это как раз поле искусства и творчества. Люди, вовлеченные в этот процесс, — группа очень сложная. Их нужно понимать, с ними нужно уметь находить общий язык. Это первый нюанс.
Во-вторых, важно умение воспринимать новую информацию. Искусство — область очень динамичная.
В-третьих, нужно знать, как строить диалог с разным аудиториями: зрителями, журналистами, меценатами, и, самое важное, — теми, кто производит продукт.
Есть такая штука как менеджмент ожиданий, и в области культуры он играет колоссальную роль. Каждой аудитории нужно объяснять ценность того, что вы делаете, у вас должны быть железные аргументы. Допустим, вы собрали группу людей и мотивировали их новой идеей, всё зашевелилось. Теперь нужно понять, что когда всё завершится, у каждого участника вовлеченного в процесс, будут ожидания и у каждого они будут разные. Здесь нужно честно признаться себе, что реально вы сможете выполнить, а что нет.
Но главный нюанс в том, что стандартные критерии, по которым мы оцениваем результат в бизнесе, не работают в области искусства/культуры.
Ожидание измеримых результатов для него может быть губительно. Куратору важно сохранять целостность проекта, делать его таким, каким он был задуман изначально, и не позволять посторонним в него вмешиваться. Важно понимать реальную ценность вашей инициативы и постоянно отвечать себе на вопрос: для чего я всё это делаю?

— Для чего вы всё это делаете, Владимир?
Я убежден, что современная культура и искусство – один из ключевых факторов личного развития, развития сообществ и территорий, создания дополнительной ценности для экономики (креативная экономика).

Фестваль: Kyiv Sculpture Project
Работа: Жауме Пленса
Фото: Андрей Горб

— В своих интервью вы часто говорите, что не зарабатываете деньги на подобной деятельности. Как вы считаете, для каких культурных проектов изначально должна быть предусмотрена коммерческая составляющая, а где, наоборот, подобная ориентация окажется губительной?

Очень хороший вопрос. Для этого мы разделили свою деятельность на 2 направления: культурный менеджмент как бизнес и поддержку современного искусства как некоммерческую инициативу. То, что мы делаем в рамках платформы _PCA, находится в области современного искусства, в идеале она должна быть защищена от влияния рынка. Мы не хотим влиять на коммерческий результат, более того, считаем, что подобное желание может оказаться ловушкой. Вместе с тем, параллельно с такой деятельностью существует рынок искусства.

— Рынок искусства — это хорошо или плохо?

Это просто другое, не нужно давать никаких оценок. Кстати, если говорить об Украине, можно сказать, что у нас рынка нет, если понимать рынок как институциональную систему.

— Нужно его развивать?

Наверное. Но это совсем другая история. Всё-таки, основой является наличие институциональной базы. Должны быть музеи, которые изучают тенденции, формируют коллекции, формируют легитимность того, что есть искусство, что есть история искусства. В Украине нет ни музея современного искусства, ни качественного образования, ни государственной стратегии поддержки и развития. У нас даже нет консенсуса в профессиональных кругах о том, каких художников мы причисляем к современным, а кто является просто ремесленником.
О каком рынке может идти речь в таком случае? В большинстве  случаев, у нас происходит подмена понятий и имитация. Всё, что мы можем сделать в такой ситуации — полагаться на европейские институции, в которые вовлечена часть украинской художественной среды, доверив им эту функцию.

— А если задуматься о формировании экспертного совета в Украине. Кто те люди, которые будут решать: вот это искусство, а это ремесленничество?

Тут дело не в навешивании ярлыков, а в том, что есть процесс документации, процесс исследований, которым должны заниматься не ангажированные люди. Вопрос не в субъективном вкусе, а в знаниях и системе правил. Должны быть институции с историей, репутацией. Музеи, в которые не может попасть случайная вещь.

— У нас ведь есть Минкульт, в теории он является такой институцией, но все мы знаем, что происходит на практике…

Поэтому я и говорю: давайте ориентироваться на международные институции, которые десятилетиями нарабатывали правила и репутацию. Естественно, принимая во внимание локальный контекст и условия.

— Насколько я знаю, на Западе существует три формы финансового взаимодействия между культурными институциями и государством. Первая — патерналистская. Когда культурный сектор полностью дотируется государством. Вторая модель — либеральная: государство снижает своё влияние до минимума, вся поддержка идёт со стороны меценатов и спонсоров. И, наконец, третья модель: равные вливания из бюджета и частных структур. Какой из этих вариантов, как вам кажется, наиболее применим к Украине?

В том, что касается финансовой стороны, думаю, невозможно просто взять и скопировать любую европейскую схему. Она выстраивалась десятилетиями на совершенно других, отличных от украинских, реалиях. Нам же досталось наследие СССР, которое мы не реформировали на протяжении 25 лет. Думаю, к нам наиболее применима смешанная модель. Здесь, на мой взгляд, нужно начать с трех важнейших шагов:
Первый — создание госфонда финансирования культуры, сформированного из независимых экспертов;
Второй шаг — создание государством условий для меценатства. Весь процесс должен быть максимально прозрачным и выгодным для частного капитала;
Третий и самый важный — создание релевантной государственной культурной политики и стратегии, с фокусом на модернизацию. Должны быть ясны задачи, которые стоят перед государством и обществом в гуманитарном поле. Мы не можем постоянно мыслить тактически и бороться с тем, чтобы заменить министра; снять депутата; принять закон; блокировать какие-то решения власти; защищать художественное наследие (киевские мозаики) или публичные пространства города. Я жутко от этого устал. Мы за прошедший год очень много времени и сил потратили на противодействие вместо того, чтобы заниматься созиданием.

— Как вы оцениваете по десятибалльной шкале уровень профессионализма и единства внутри группы общественных активистов, которые пытаются что-то менять?

Я по складу характера всегда, скорее, критично настроен. Но, вместе с тем, я уверен, что потенциал очень велик. За эти два года многие ценности были пересмотрены, планка постепенно поднимается. Мы переходим от каких-то мелких дрязг к задачам, которые нас объединяют. Например, во второй половине прошлого года был основан Альянс Культуры (объединение общественных организаций), лоббирующей на госуровне вопросы развития культуры.

— Вы упомянули работу с исторической памятью. Как, на ваш взгляд, нужно и категорически нельзя подходить к этим процессам?

Категорически нельзя делать это наскоком, на основании популистских решений. Возьмем, например, киевские мозаики. В 80% нет никакого коммунистического контекста, это наше культурное наследие и оно представляет ценность для истории искусства. Эти работы представляют художественную ценность, они интересны туристам. Почему мы должны их разрушать, если они не несут никакой идеологической нагрузки? Или те же памятники коммунистической эпохи можно было свести на одну территорию, назвать Музеем Тоталитарного Режима. Повесить на них таблички о том, что это искусство служило прикрытием преступления против человечества. Это причинило бы больший вред тоталитарной идеологии, более того, — местные громады смогли бы на этом еще зарабатывать, как на аттракции для туристов, как это делается в некоторых постсоветских странах.
Мы, как общество, мыслим критериями прошлого, не понимая как работать в условиях современности. На дворе уже что-то после постмодернизма, а те, кто принимают решения, безнадежно зависли в «совке», где мыслят критериями запрета и разрешений.

— В одном из интервью вы говорили, что иногда приходится сталкиваться с инициативами, которые девальвируют понятие культурного проекта и арт-кластера. Как останавливать подобные попытки девальвации?

Никак не останавливать. Это проблема образования и опыта. Есть мир, на который нужно равняться. Самая большая опасность для нас на данном этапе — продолжать конкурировать самим с собой. Большинство менеджеров и потребителей культурных проектов, так или иначе, сформировались в советской системе координат или во времена её разложения. Мы всё еще живем в прошлом, мой главный призыв заключается в том, что мы обязаны сейчас за уши сами себя вытягивать из местечкового болота, смотреть на мир, переменять опыт, создавать и поддерживать идеи релевантные глобальной повестке. Только играя с сильными, вы становитесь сильнее.

-Какие еще ошибки делают люди, вовлеченные в культурную индустрию?

Непонимание того, что они делают. Здесь мы опять возвращаемся к вопросу, на который следует изначально для себя ответить: зачем мы это делаем? Мы хотим быть умными, богатыми или красивыми. К сожалению, если сразу все вместе, то не получится ничего. Есть замечательные творческие проекты, которые заточены на то, чтобы создавать интересный продукт с добавочной стоимостью. Но не нужно пытаться подать это как высокое искусство или социальную инициативу. Зарабатывайте деньги и называйте вещи своими именами.

Мы до сих пор никак не обозначили творческий сектор в общей экономической модели государства. Когда в развитых странах креативные индустрии поддерживаются как сектор, создающий инновации, дополнительную стоимость, рабочие места и повышающий уровень жизни. У нас на сегодня нет даже такого термина на госуровне и люди, представляющие этот сектор, себя с ним не ассоциируют.

Еще одна проблема – несерьёзное отношение к своей работе. У нас принято нормальным попросить сделать творческую работу бесплатно и очень часто люди соглашаются. В то время когда никому в голову не придет просить поставить пломбу или сделать прическу бесплатно. А организовать культурный проект, написать статью или сделать лого – запросто.

Другая проблема — отсутствие профессиональной, не ангажированной критики. У авторов большинства статей, которые мне приходится читать, отсутствует понимание темы. Например, медийный феномен художника по фамилии Криволап, который называется у нас современным, — это нонсенс. Это возможно только в среде, где нет критики и под термином современное искусство можно продать файн-арт, пусть и хорошего качества.

— Как выбираться из подобной ситуации?

Нужно объяснять, зачем искусство и культура нужны нам, нашим детям, городу, бизнесу. Но главное — это системное образование.

Украина катастрофически отстает от западного мира, который стоит на рубеже Четвертой Индустриальной Революции, а мы до сих пор находимся в дискурсе перестройки 80-х. Нужны мобильные, нестандартные, междисциплинарные проекты.

— Насколько я понимаю, нечто подобное создаете прямо сейчас. Например, новое пространство Port Creative Hub, которое вы открыли в 2015 году.

Port Creative Hub — проект ревитализации заброшенного пространства. Это площадка, которая может работать как выставочный зал, лекторий, художественная студия, офис. У нас пока нет специальной программы. Но когда я говорю об образовании, я имею в виду более системные вещи, которые требуют серьезных инвестиций: временных, интеллектуальных и финансовых.

— У Вас уже были попытки построить образование такого типа?

Был интересный пример с киевской резиденцией для молодых художников. Мне это очень интересно. Я сейчас присоединился к команде Vox Ukraine и мы уже начали думать про образовательные проекты нового типа. Если мы хотим быть успешной страной, нужно сейчас инвестировать в образование и готовить новое поколение. Без этого будем странной третьего мира, отсталой и бедной.