Быть ученым: тут и в Японии  — интервью с Еленой Паренюк, радиационным биологом

Каково это — быть украинским ученым в другой стране? Насколько отличается работа в Украине и Японии? Об этом, а также о культурных различиях и заимствованном опыте редакция Artmisto поговорила с Еленой Паренюк — старшим научным сотрудником Национального университета биоресурсов и природопользования Украины, которая сейчас работает в японском Исследовательском институте атомной энергии. 

Я изучаю влияние радиации на живые существа. Цезий-137 — радионуклид, который излучает ионизирующее излучение (ИИ). Это основной формирующий дозу радионуклид, выпадающий в окружающую среду после аварий на атомных станциях. Я исследую то, как он влияет на сообщества бактерий в почве и, соответственно, на функции микробного сообщества (так, например, если радионуклид не дает развиваться бактериям, которые едят целлюлозу — то загрязненные территории утонут в опавших листьях, а если влияет на цикл азота — растения не будут получать достаточно питания и будут плохо расти).

Как дважды попасть на работу в Японию

В научном мире существует система постдоков. Это когда молодой человек после защиты диссертации еще недостаточно опытен, чтобы вести собственный проект, но, с другой стороны — уже доктор философии (PhD) и может учить студентов и аспирантов. Соответственно, в институтах есть и такие позиции. В моем случае, осенью 2013 года я защитила диссертацию по радиобиологии в Украинском Институте сельскохозяйственной радиологии (УкрНИИ СХР) и тогда же, осенью, в Японии было решено организовать Институт радиоактивности окружающей среды (IER). Руководство IER отправилось в тур, заезжая в лучшие радиоэкологические институты мира и приглашая сотрудников. Приезжали и к нам: я подала заявку и меня приняли. 

Во второй раз — зашла на сайт Министерства образования, спорта, культуры, науки и технологий Японии (MEXT) и увидела стипендию в Университет префектуры Фукуй (в которой одной ядерных реакторов больше, чем во всей Украине! Там, в Исследовательском институте атомной энергии (RINE) требовались специалисты для изучения системы мониторинга ИИ. Подалась и прошла, так что теперь сижу в лаборатории профессора, который был одним из руководителей ликвидации аварии на Фукусиме.

Скучать не приходится: этажом ниже, например, есть установка-симулятор ядерного реактора, а в соседней лаборатории разрабатывают ДНК-дозиметры (абсолютно новая и нетривиальная идея в нашей отрасли, на стыке биологии и физики).

Молодым ученым, которые хотели бы тут учиться, я советую искать фонды и подаваться. Учить язык (это сложно, но окупается, уважением коллег и способностью читать надписи на улицах) и уважать культуру. Не бояться своей “инакости” и уважать личные границы японцев. И, конечно, не бояться работы.

Быть ученым «там» и «тут» — велика ли разница?

В Японии, любая работа уважаема — нету плохих работ. Регулировщик на дороге, который просто дублирует обозначение “объезд” делает это с выражением лица, будто охраняет императора. Официантам нельзя давать чаевые, потому что тем самым ты намекаешь, что работаешь и зарабатываешь лучше, чем они — а это недопустимо.

Тут каждый четко выполняет свои обязанности. Например, мою подругу взяли на работу письменным переводчиком — и она возмущается, что иногда ее просят переводить устно. Я не могу сама поменять картридж в принтере — надо вызвать человека из офиса. У нас сломался микроскоп — но мы не будем его чинить (хотя и знаем как, ведь этот микроскоп разрабатывал мой профессор), а вызовем человека из компании-производителя. Что и говорить — ученые не занимаются расчетом налогов и собственных зарплат, документацию ведут секретари, а уж если ты ученый — будь добр, делай качественные валидные исследования, создавай презентации хорошо, пиши статьи и коммуницируй с общественностью, объясняя свою работу так, чтобы все понимали. Даже дети.

Быть ученым в Японии — невероятно круто. К тебе обращаются “сенсей” (Олена-сенсей, даже в аэропорту) и уважают.

А еще уважают время. До того, как позвать на встречу, восемь раз спросят, есть ли свободное время. Напишут о встрече за день до. Пришлют вопросы, над которыми вы будете работать. Нормально сказать, что ты не успеваешь и попросить перенести встречу на попозже (можно на месяц, например).

Любая работа тут выполняется максимально качественно. Я демонстрировала одну методику —  это снимали на видео и записывали. Спрашивали, почему пробирку надо держать именно так, а не иначе, уточняли, насколько низко нужно задвигать стекло ламинар-бокса и т.д.

Есть и некоторые странности, например, преувеличенная склонность доверять старшим. Если профессор сказал “мы не используем УФ-излучение в этом ламинаре” — студенты его использовать не будут, не задумываясь, почему. Если старший сказал использовать методику А (даже если студент нашел более хорошую методику Б) — он не рискнет спрашивать. Это, опять же, про четкое разделение обязанностей: в обязанности профессора входит руководить студентами и принимать решения. Поэтому никто, в том числе студент, за него никаких решений принимать не будет. 

И, конечно, люди здесь работают много. Когда дома говорят, мол мы трудолюбивая нация — это неправда. Работать с 8 утра до 10 вечера постоянно — абсолютная норма Страны восходящего солнца. А при необходимости остаются и на ночь — тут в каждой лаборатории есть надувные матрасы.

Людям очень комфортно на работе. Тут можно переобуться в любимые тапочки со слонятами, укрыться пледом и работать. Тебе всегда помогут разобраться, если есть четко сформулированная проблема, и подскажут, куда двигаться дальше.

Больше всего меня впечатлила вежливость, забота и уважение друг к другу. Вежливость в мелочах, от простого «не разбрасывать бумажки» до помощи, даже если в ущерб себе. Недавно водитель автобуса чуть ли не за ручку отвел меня в помещение автобусной станции, вход в который я не могла найти — с согласия всех пассажиров. Того, что кто-то повысит на тебя голос — даже представить невозможно. Продавца, который обслужит без улыбки, в принципе не существует.

Из негативного — люди не знают английского, а если и знают — стесняются пользоваться. И, конечно, нет тут “широты души”: личное пространство у людей большое, а личные границы свято чтут. Так что нашему человеку моментами может быть грустно и одиноко. 

Советы и опыт для нашей научной среды

Больше работать, уделять внимание качеству работы — и меньше жаловаться. И больше, намного больше уважать друг друга. Этот совет касается полностью всех сотрудников — нельзя предложить больше работать ученому, оставив как есть весь наш неторопливый монструозный бюрократический аппарат.

О сложностях адаптации человека другой культуры

Мне тут работать даже проще — я очень вежливая, часто боюсь причинить людям неудобство, много извиняюсь. Работать в стране, где это норма — звучит как рай. Документооборот и прочая бюрократия сведены к минимуму (а в Украине это занимает 85% моего рабочего времени), а для осуществления тех, что остались, есть специальные люди. Например, существует должность “student assistant” — человека,  который помогает студентам решать их бытовые вопросы. Или бухгалтер, которая сама назначит тебе встречу для того, чтобы помочь с составлением калькуляции проекта. 

Я люблю Украину и родной Житомир, мне тяжело вдалеке от друзей — поэтому жизнь в Японии порой ощущается непростой. Но работа здесь — лучшее, что может произойти с ученым.

Хороший и плохой культурный кейс

Начну с плохой истории. Если вам говорят “Хай” в разговоре (что дословно переводится как “да”) — это далеко не значит, что с вами согласились и будут что-то делать. Скорее это значит “да-да, я услышал, продолжай”. Этот факт доставил мне много неприятностей, прежде чем я не научилась переспрашивать и писать письма, прося о подтверждении договоренностей. Тогда стало легче.

А вот смешная часть: однажды беспокоило сердце и пришлось ехать к врачу. Со мной поехала Изуми-сан, глава международного отдела IER, дама лет 50. Меня долго обследовали и все это время доктор разговаривал с Изуми-сан, озабоченно хмурясь. Она переводила частично и хмурилась ему в ответ. Выйдя из кабинета, мы решили заехать в кафе по дороге в институт. И тут Изуми-сан, очень деликатно, рассказала, что же говорил доктор. Оказалось, он восхищен состоянием моего сердца — одно из самых здоровых сердец, что он видел. Но я жаловалась на боли, а это очень серьезно. Скорее всего, это связано с переутомлением и эмоциональным истощением — и он настоятельно порекомендовал ей, как ответственной за меня, найти приятеля, с которым я могла бы пару раз в неделю ходить в бары пить вино — это очень способствует расслаблению. И вот она, еще более деликатно, поинтересовалась, может ли она поискать для меня какого-то молодого парня, чтоб помочь. От ее помощи я отказалась, проблему посчитала решенной порой рассказываю друзьям, жалующимся на переутомление, японский рецепт.

Возвращаться или нет?

Навсегда бы я тут не осталась. Как уже говорила, Украину я очень люблю, обожаю родной город. Есть исследования, подтверждающие, что человек намного более стабилен психически, живя в месте, где он вырос. К тому же я считаю, что лучше приносить пользу у себя дома, а не в чужой стране.

К сожалению, как ученый своей стране я не слишком нужна, так что хотела бы приехать в Японию надолго (но — не одна, с бойфрендом как минимум). Работа здесь невероятно увлекательна и я бы с удовольствием осталась на какой-нибудь интересный проект по любимой радиобиологии (что, возможно, заняло бы 6-18 месяцев).

Возвращаюсь я потому, что люблю Украину. Возможно, нужно будет бросить науку и научиться делать что-то более востребованное в наших реалиях, ведь, как ни крути, таковы законы рынка. Но мне бы хотелось жить в своей стране и менять к лучшему самое родное и любимое место на свете.