This is poetry. True poetry

Поэтов сейчас развелось, как собак нерезанных. Каждый второй «пишет», каждый третий — «издается».
Поговаривают, что украинские поэты — основа нации: если перестрелять всех мастеров карандаша и рифмы — останется с десяток гуцулов на полонынах и два миллиона крымчан, потому что к ним фиг доберешься с материка.

Вообще, много чего про поэтов говорят. Но вы не верьте. Стихотворчество — вещь неоднозначная: вроде и хорошо человек пишет, а все одно фигня какая-то слышится. Видимо, потому, что поэзия — субъективна. Кому-то и соя -натурпродукт, а кому-то цветков на поле мало. К чему это все говорится? А к тому, что поэтических вечеров много, а настоящей поэзии на них не очень.

Организаторы «Поэзии без компромиссов» настаивают на том, что у них — литература, а не х**ня. Их мнение в выборе настоящей литературы субъективно, но этим ребятам можно доверять. В рамках вечеров проекта уже выступили Роман Скиба, Дмитрий Аверьянов, Иван Кулинский, Дима Лазуткин, Юрий Соломко и многие другие true авторы. Поэты разные, известные и не очень, из Украины и России, порой — с диаметрально противоположными взглядами как на литпроцесс, так и на другие основы нашей жизни. Объединяет их только один критерий — качество.

В рамках четвертого вечера проекта «Поэзия без компромиссов» выступят три автора — львовянин Остап Сливинский, крымчанин Сергей Синоптик и москвич Виталий Зимаков.

Сливинский в представлении не нуждается. Лауреат премии «Привітання життя» им. Б.-И. Антонича (1997) и премии Губерта Бурды для молодых поэтов из Восточной Европы (2009). Творчество переведено на 12 зарубежных языков. Постоянный автор журнала культурного сопротивления «ШО». Остап — частый гость на киевских литературных вечерах.

Читая Остапа Сливинского, не раз ловишь себя на мысли, что поэт хорошо знает язык изнутри. Речь идет вовсе не о филологическом знании. Он знает его так, как тело знает события собственных вен, которые непременно попадают в такт пульсированию слов стихотворения. Поэзия Сливинского полна четко прописанными деталями – и уважения к детали. Она принципиально небанальна, хотя родом из повседневности. Названное поэтом, не раз виденное, наконец запоминается, как выигрышный кадр перелетного кино.
Константин Москалец

Сергей Синоптик живет в Киеве, но продолжает себя считать крымским поэтом. Крымские поэты — это особая каста, они все в той или иной степени «не от мира сего» и почему-то свято верят, что у людей из любой точки земного шара сразу проясняется, если им затереть про Керкинитиду или Чатыр-Даг.

Поэзия Сергея Синоптика не говорит отвлеченно. Повествование всегда наглядно, а образность, несмотря на плотную метафоричность текста, максимально конкретна. Это наблюдение и фиксация мысли, подкрепленной законами физики и находящей отображение в мельчайших фактах природы и реальности.
Полина Городисская

Виталий Зимаков нечасто, но публикуется в «Новом Береге», «Детях Ра», на сайте «Полутона». В Киеве его давно не было слышно, и вот — наконец.

Ввиду всей прозрачности высказывания, читаемой фабульности происходящего в тексте, и — одновременно — внешней нарочитой «трудности» языка, кажущейся пресыщенности авторского инструментария, в текстах Зимакова проглядывает еще один уровень, возникающий на стыке этих двух (или же эти два вытекают из него, процессы эти могут быть и обратимыми). Это можно назвать мандельштамовсим «расшатыванием смыслов», происходящим на самом углу зрения, попадающим на слепое пятно, где и ткутся плоть и дух текста, языка, поэзии.
Дмитрий Казаков

Вечер состоится 10 июля в 19-00 в кнайп-клубе «Купидон» (Пушкинская, 1-3/5). Вход на все вечера «Поэзии без компромиссов» свободный.

И напоследок — немного true поэзии.

Остап Сливинський
  M. R.
Треба було легко відштовхнутися і пливти.
Розвернутий течією катер, над яким парувала
Кухня відлиги. А далі — двоє з них, розсідлані,
З випнутими лопатками, між які набралося трохи води.

Вони люблять лягати в намул, де закінчується
Очерет, і здається, ніби впали дві комети,
Загорнуті в чорний брезент, із якимись опорами,
З меридіанами ребер, що проглядають

Наскрізь. Тут діється їх незв’язна любов,
Посеред цілодобової обсерваторії трав.
Пташко вод, шпулько світла, гарцерику вітру,
Як водомірка — невагомо і точно — я переписую

Їх курсив.

Сергей Синоптик
***
это когда ты обзаведешься собственным домом,
тогда и будешь вычитывать мне: «расскажи о Керкинитиде,
о сосновых иголках и птицах открытого гнездования»

Баклан неопрятно кричит, пролетая над пляжем.
куропатка — птица кроткая, беззащитная.
зарянка — та же малиновка, только по-крымски.

На Лебяжьих островах колпицы не гнездятся,
точнее, гнездились однажды, но гнезда погибли.
хочешь увидеть — езжай на Дунай или Днестр.

После теплых ночей наступает холодное лето;
караваны крылатых солдат возвращаются в город.
распечатай билет; мы поедем к раздетым оврагам.

Виталий Зимаков
III
к пирсу твоих засекреченных каждые утро/день/вечер/ночь/яблоко( и вовсе не червивовое)
осень не время пространство осирис
контуры моря листая светом осколочным
знаешь ли медленно так будто в лифте зеркал без
в межэтажье где знаешь не знаешь о смерти
что о тебе она знает

II

Закадровых руин совсем не больно
расплесканные мальвы ли проросших молний роща
вдоль берега сна острклювых букв
проросших молний — повтори это и сглотни
ну а что там что в самом деле
жимолость остролист
радиорябь адорно сырой эмалью

I
то ли со склона вниз
в сперме засохшей правды
улица третьих лиц
что мы оставим завтра
черновики зегзиц
сточные многоточья
что тебе их любовь
дольче ебать как дольче
это совсем не бо